 Этой статьей я начинаю на «ЕЖе» новый цикл. Все вместе
они должны сложиться в этакий сеанс черной магии с ее последующим
разоблачением. Точнее, так: я буду напоминать читателям о привычных
магическо-иделогических заклинаниях нынешней российской власти, и каждому
такому заклинанию будет посвящено свое отдельное разоблачение.
Заклинания привычные. Они легко проглатываются, ибо, если
не вдумываться, могут показаться привлекательными и даже вполне разумными,
имеющими как минимум право на существование. Не обладая способностью
разработать последовательную идеологию, наша власть пускает в ход эти
крючки-заклинания, в результате заглотившее их общество барахтается, как в
сетях. Более того, заклинания проникают в риторику и образ мыслей отдельных
оппозиционных интеллектуалов, которые, не замечая того, начинают работать на
власть, оперируя ее магическими клише.
Вот несколько заклинаний из числа тех, что я буду
обсуждать: «Интересы государства», «Сильное государство», «Стабильность»,
«Модернизация». Полагаю, читатели могут сами продолжить этот ряд. Я предлагаю
вам присылать свои продолжения, свои наблюдения над подобными заклинаниями на
электронный адрес «ЕЖа». Ваши письма перешлют мне, и наиболее интересные и
популярные я включу в программу своих разоблачений. Начну с заклинания на
первый взгляд совершенно безобидного, но крайне распространенного.
Интересы государства
Каждый, кто соприкасается с официальной риторикой, тут же
узнает это словосочетание и, покопавшись в памяти, убедится в его
распространенности. Приведу несколько примеров.
Путин-президент (2000
г.):
«Здесь мы должны учитывать интересы государства, поставив
их во главу угла, поскольку это проблема энергетической и транспортной
безопасности РФ».
Путин-премьер (2010
г.):
«Прошу Вас, разумеется, обратить самое серьезное внимание
на причины произошедшего, это само собой разумеется, и обеспечить соблюдение
действующего законодательства и интересов государства при проведении
строительно-монтажных работ и всех работ по восстановлению — с тем чтобы и духу
не было никаких аффилированных структур здесь».
«Функция службы страхового надзора как раз и состоит
первично в том, чтобы защищать интересы граждан и государства».
Медведев-президент:
«При этом, конечно, прокуратура должна, как и прежде,
стоять на страже интересов государства и общества, защищать права граждан,
обеспечивать стабильность и правопорядок.»
Наиболее правдоподобно выглядит последняя цитата.
Действительно, прокуратура — орган государственной власти, в суде прокуроры
представляют государство как одну из сторон и т.п. Но давайте попробуем
проверить наши ощущения. Начнем с Конституции. Термин «интересы» появляется в
ней три раза. Очень важно понять, в каком контексте он появляется. Поэтому
снова приведу цитаты (здесь и далее цифры обозначают номер статьи и пункт).
Конституция
«30-1. Каждый имеет право на объединение, включая право
создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода
деятельности общественных объединений гарантируется».
«36-2. Владение, пользование и распоряжение землей и
другими природными ресурсами осуществляются их собственниками свободно, если
это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов
иных лиц».
«55-3. Права и свободы человека и гражданина могут быть
ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в
целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и
законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности
государства».
Мы видим, что наша Конституция употребляет понятие
«интересы» только применительно к отдельным индивидам или группам (социальным
группам) индивидов. Если обратиться к куценькой 129-й статье Конституции,
состоящей из пяти коротких пунктов, то там никаких упоминаний о каких-либо
интересах нет. Прокуратура описана в этой статье на уровне упоминания о ее
существовании, и это большой пробел Конституции, серьезно аукнувшийся позднее,
но это другая тема.
Если обратиться к закону «О прокуратуре Российской Федерации»,
то тут ситуация меняется кардинально. Тут мы найдем немало упоминаний термина
«интересы», начиная от «интересов службы» и заканчивая «интересами
государства». Последнее словосочетание появляется в тексте четыре раза. Три
раза в контексте «охраняемые законом интересы общества и государства», и один
раз в контексте защиты интересов общества и государства.
Почему же в Конституции эти контексты отсутствуют, а в
законе о прокуратуре — нате вам. Причина очевидна. Конституция готовилась как
новый революционный документ, который должен был составить контраст советской
конституции не только по структуре, целям, содержанию, но и по лексике.
Напротив, закон о прокуратуре наследовал от советского закона очень многое — от
функций и полномочий до риторики. Кто не поленится найти и почитать старый
советский закон, легко в этом убедится.
Давайте зафиксируем это важное обстоятельство: появление
в нормативных текстах понятия «интересы государства» — одно из наследий
советского периода. Это нам в дальнейшем понадобится.
С прокуратурой более или менее ясно. Но если мы обратимся
к цитатам из Путина, то возникает недоумение. Какое отношение интересы
государства имеют к следующему набору сюжетов: закладка нефте-газового
терминала, проведение строительно-монтажных работ, функции страхового надзора?
Можно, конечно ограничиться простым объяснением: это
просто пустословие, нагнетающие многозначительность и важность. Тут есть доля
истины, но небольшая. Все гораздо интереснее. Попробуем в этом разобраться.
Начнем с понятия «интересы». Это известная
социологическая категория. Если обратиться к Оксфордскому большому толковому
социологическому словарю, то обнаружим, что интересы это «… специфические
социальные результаты, приносящие пользу отдельному индивидууму или группе». Имеют
смысл выражения «Это не в моих интересах», «Интересы наемных работников»,
«Интересы потерпевших». Интересы конкретны и специфичны. Например, в интересах
наемных работников — сокращение продолжительности рабочего дня и повышение
зарплаты. А в интересах работодателей — выжать из наемных работников побольше.
И вот что меня удивляет в этой связи: я никогда не слышал
ни об одном конкретном и специфическом интересе государства, сколько ни пытался
выяснить и выспросить. Иногда мне говорили: «Ну, например, безопасность».
«Стоп! — говорил я. — А что же специфического в таком интересе? А общество не
нуждается в безопасности? А каждый индивид в отдельности?» И так всякий раз.
В приведенном мною примере беспомощности при
конкретизации «государственных интересов» мы сталкиваемся с некоторой
предельной формой интересов. Это тот случай, когда в странах, брезгующих
термином «государственные интересы», используется термин «национальные
интересы», не в этническом смысле, конечно. Речь идет об интересах,
объединяющих подавляющее число граждан одной страны. Это может быть упомянутая
выше безопасность, независимость, образование, здоровье и т.п. Но тут снова,
подчеркиваю, речь идет об объединяющем конкретном интересе людей.
Проблема проясняется, когда мы пытаемся проследить историю
понятия «государственные интересы» (здесь я опираюсь, помимо прочего, на
интересные изыскания А.Ф. Филиппова). Выясняется, что оно появилось как продукт
формирования абсолютных монархий, параллельно во Франции и Германии. Вслед за
провозглашенным Людовиком XIV тезисом «Государство – это я!» появилось понятие,
которое отождествляло интересы государства с интересами абсолютного монарха.
Понятие «государственные интересы» работало на концентрацию и расширение
абсолютной власти монарха. Учитывая не слишком совершенную природу Homo
sapiens, вместе с концентрацией власти росли произвол, злоупотребления,
коррупция; а в результате — эффективность государства падала. И это не
устраивало нарождающуюся буржуазию.
Вот тут и поехало. Борьба с абсолютными монархиями и
последующие буржуазные революции сопровождались вымарыванием понятия «интересы
государства». Любые реванши, от наполеоновской империи до фашистских и
большевистских тоталитарных режимов, вновь поднимали флаг с девизом
«государственные интересы». И вновь это понятие работало на концентрацию и
монополизацию власти, а затем — на произвол, злоупотребления, коррупцию.
Тут становится понятно, что же происходит сейчас.
Последние десять лет мы были пассивными свидетелями концентрации и
монополизации власти и ворчливыми жертвами растущих произвола, злоупотреблений
и коррупции. Не важно, идет ли речь об абсолютном монархе или о некоторой
группе, захватившей власть. Важен результат. Наша ситуация сейчас тяжелая,
поскольку субъектом монополизации власти является бюрократия в целом (не считая
индивидуальных исключений). Это усугубляет негативные последствия, что мы
постоянно чувствуем на себе, и затрудняет выход из ловушки, в которую мы
попали.
Теперь о другом. В демократических государствах, в
конституциях которых, как в российской Конституции, в ее 3-й статье, записано,
что источником власти является народ, у государства не может быть каких-либо
интересов. У государства есть, первое, обязательства (обязанности) перед
источником власти — народом — и полномочия, которыми тот же народ наделяет
государство-власть для реализации этих обязательств. Интересов у государств
(или органов власти этого государства) нет и быть не может. Интересы есть у
граждан и социальных групп. Некоторые из этих интересов закреплены Конституцией
и законами, и государство обязано защищать эти интересы. Все. Точка.
Для финального заключения нам осталось прояснить только
один нюанс, связанный с понятием государства. Среди великого многообразия
толкований можно выделить два «идеальных типа», как сказал бы Макс Вебер.
Первый — «государство-общество». В этом случае государство — это выделяемая
обществом функция по обеспечению общих интересов, защите прав и свобод,
разрешению конфликтов. Это либеральная концепция государства. Второй тип —
«государство-власть». Тут государство — некая самостоятельная сакральная
сущность, образованная совокупностью властных институтов, с легитимностью,
никак не связанной с обществом. Это авторитарная концепция государства. В
некоторых наших законах и в риторике лидеров мы постоянно сталкиваемся со
словосочетанием «государство и общество». Это явное свидетельство авторитарной
трактовки государства. И теперь заключение.
Всякий раз, когда вы слышите из уст представителей
государства слова «государственные интересы», можете быть уверены: речь идет о
чем-то, что не имеет никакого отношения к вашим личным интересам или к
интересам любой социальной группы, к которой вы себя причисляете. Кроме того,
вы можете быть уверены в одном из двух. Первое: под лозунгом «государственных
интересов» будут в очередной раз ущемлены ваши права, свободы или интересы. Второй
вариант: под тем же лозунгом кто-то собирается снова откусить от общественного
пирога, следовательно, и от вашего кусочка. Не исключено, что произойдет и то,
и другое одновременно.
Будьте настороже. Продолжение следует…
|
